Династический цикл в истории Китая и Тайпинское восстание

а) 27 г. н.э., когда после восстания «краснобровых» и убийства Ван Мана произошла реставрация династии Хань (27–220).

б) 756 г., когда Танской династии удалось преодолеть хаос восстания Ань Лу-шаня, после чего империя просуществовала до 907 г.

в) 1127 г., когда благодаря бегству на Юг удалось восстановить династию Сун, царствовавшую до завоевания этого государства монголами в 1279 г.

г) 1861 г., когда в правление малолетнего государя Тун-чжи, благодаря энергичности вдовствующей императрицы Цы-си, министров Ли Хун-чжана и иных удалось преодолеть последствия Второй Опиумной войны, Третьей Опиумной войны и восстания тайпинов; начинается медленный и крайне противоречивый процесс трансформации традиционной государственности Китая [26, p. 43–67], закончившийся консервативным переворотом 1898 г. (при императоре Гуан-сюй) и падением монархии в 1912 г. (с попыткой её реставрации в 1916 г.). Вообще же эмпирические описания династийного цикла релевантны известным нам фактам традиционной историографии, что позволило М.Е. Кравцовой описывать историю имперского Китая в терминологии династийного цикла [6, c. 96].

Концепция Тянь мин и «смены предопределения» (гэ мин) связаны с историческим, но мифологизированным событием китайской истории – похода У-вана – удельного чжоуского правителя против своего сюзерена – шанского царя Чжоу-синя (1122 г. до н.э. по традиционной хронологии). В «Шу-цзине» – «Каноне истории» данное нарушение принципа преданности (чжун) трактовалось как передача безличным Небом права на трон от развратного и жестокого Чжоу-синя к добродетельному У-вану. Однако данная перемена воли Неба вплоть до Мэн-цзы (372–289 гг. до н.э.) трактовалась сугубо как единичный факт.

«Второй совершенномудрый» (я шэн) конфуцианства заявил, что истинного монарха – поставленного Небом – нельзя убить, и тем более – свергнуть. Небо может лишить человека своего мандата, и заменить его на другого – достойного в Поднебесной человека. Согласно Мэн-цзы, узурпатор – не кто иной, как сяо-жэнь, пробравшийся к трону. Согласно же самому Конфуцию – ключом к реализации истинного правления был образ цзюнь-цзы – власть должна была оказаться в руках человека, который обретя этическую подготовку, мог преодолеть в себе корысть и жажду власти. Представляется весьма важным в данном контексте диалог Конфуция с учеником Цзы-гуном (Лунь Юй – XIII, 20), где фактически дается этическая шкала оценки всего населения Поднебесной. В указанном пассаже обсуждаются люди, не затронутые конфуцианским воспитанием и осознанием необходимости самосовершенствования. Именно потому выше всех по шкале находятся индивидуумы, характеризующиеся благородством, то есть учитывается общественный резонанс на их поведение вне семьи. Цзюнь-цзы – вершина наивозможного совершенства для тех, кто возвысился в силу собственных этических задатков. Принцип сяо-ти («сыновней почтительности и уважения к старшим братьям») абсолютизировался Конфуцием потому, что почтительность осуществляла не только благотворное прямое воздействие на под¬данных, но еще и создавала стабильную систему пере¬дачи власти и поддержания политической стабильности.

Это привело к тому, что после узурпации государственной власти Ван Маном (7–23 гг. н.э.) концепция гэ мин, находящаяся на периферии политической и исторической мысли, стала востребованной и оставалась в центре внимания до ХХ в. Использовалась она для легитимации прихода к власти новой династии. Традиционная теория и уникальность положения Цинской династии в династическом цикле. Существование династического цикла подтверждается двадцатью пятью веками письменной истории Китая. Однако кризис династии Мин и восшествие на престол последней императорской династии – Цин (маньчжурской по происхождению) – свидетельствует об уникальной для Китая обстановке, имплицитно способствующей ликвидации конфуцианской монархии и превращению Китая в совершенно иную страну.

События рубежа XVI–первой половины XVII вв. долгое время интерпретировались в терминологии очередного династического кризиса, к которому привела деградация правящего режима. В основе такого подхода лежит версия национальной ханьской историографии, чьи теоретические основы охарактеризованы выше. Данная версия несовершенна хотя бы потому, что упрощает ситуацию.