Модальность в современном уйгурском языке

Наблюдения над уйгурским материалом позволяют заключить, что наряду со сказанным относительно авторской и читательской индивидуальности в плане текстовой модальности в языке существует особая гипермодальность, к достижению которой стремятся другие языковые средства и способы.

В рассказе З. Сабира модальность выражается через посредство концепта муң «светлая грусть, тоска». В последнее время концепт муң «светлая грусть, тоска» в уйгурском мировосприятии выдвигается в число несомненно ключевых.

Концепт муң «светлая грусть, тоска», являясь специфическим для уйгурскои лингвокультуры, практически непереводимый на другие языки, причисляется нами к числу безэквивалентной лексики. В настоящее время становится очевидным, что он наиболее адекватно передает ключевой нерв уйгурской картины мира. Согласно основным положениям теории концепта, уйурский концепт муң «светлая грусть, тоска», не имея четкой структуры, жестких очертании и границ, существует для определения картины мира носителей уйгурской культуры. Данныи концепт имеет древнетюркские корни.

В древнетюркском словаре зафиксированы следующие лексемы: bun печаль, скорбь, страдание, тягость; тип (тїп) потребность, нужда, забота; напасть, тягота; страдание, горе, предел, теснота; bunad- огорчаться, печалиться, быть озабоченным; munad- 1) нуждаться, иметь потребность в чем-либо; сетовать, печалиться; 2) удивляться, изумляться, поражаться ; buns iz безграничный, безмерный; buijsuz 1) беззаботный, беспечальный, без печали, без горя; 2) безграничный, безмерный, неограниченный; murjsuz 1) без забот; не ведающий забот, тягот, страданий, murjsuz taqs iz парн. без тягот, без забот; 2) имя собственное; bunadi nciX, munadquluf удивительный, поразительный; поражающий воображение; волнующий; изумительный; munadmaq изумление; типад — испытывать страдание, горе, нужду; munaStur- побудит, от типад-; munyad испытывать затруднения, тяготы; сетовать, печалиться; munluy 1) отягощенный заботами, подверженный бедам, испытывающий нужду; 2) печальный, жалкий, немощный; munlufun в страданиях, будучи отягощен страданиями; murjqar- причинять страдание, горе; притеснять, мучить; murjqul неразумныи , глупый; munuq- испытывать тяготы, бедствия; страдать [Древнетюрк. словарь, 1969 , С. 124-125, 350-351]. Очевидно, основой номинации всех вышеприведенных лексем является древнетюркская bun, которая почти совпадает с современной интерпретацией.

При обращении к художественным текстам на уйгурском языке можно сказать. что концепт муң «светлая грусть» выступает как «текстовый» интегрирующий художественный концепт, безгранично вбирающий в себя национально окрашенную субъективную экспрессию. Настоящее художественное произведение должно передавать муң как состояние души и индикатор художественности. В этом смысле он отличается мегакультурной нагрузкой и квалифицируется нами в качестве гипермодальности. Рассказ Зордуна Сабира «Еһ, топилиқ йол» в контексте текстовой модальности во многих отношениях симптоматичен. В образе автора явственно ощущается модальное отношение к содержанию повествования по типу философского муң. Не вдаваясь в подробное описание вербальнои репрезентации этого феномена, отметим мастерское использование лексического материала. В конце повествования, отличающегося захватывающим сюжетом и психологизмом, автор лексически прямо указывает на релевантность рассматриваемого концепта для человеческой психологии.

Сюжет рассказа повествует о молодой женщине, вышедшей по расчету замуж за состоятельного дехканина, которыи был старше ее по возрасту. Поддавшись уговорам бывшего своего любовника, она решается сбежать, прихватив денежные чеки мужа. Преступная парочка однако была схвачена, но любовник при этом проявил дьявольское вероломство. Он открестился от содеянного, выставив инициатором и виновником всего Гульаи шам. Она не стала оправдываться, поняв, какую огромную ошибку совершила. Однако ее муж, проявив благородство, приехал за ней и позвал ее обратно домой. Когда-то, в начале их семейной жизни, когда они в первый раз направлялись домой, она ожидала, что они поедут на каком-либо транспорте. Но экономный дехканин попросил ее пои ти пешком. Чем же заканчивается рассказ? Провинившаяся и испытавшая душевные муки главная героиня теперь сама отвечает отказом на предложение мужа возвращаться домой на транспорте и предлагает прои тись пешком, мотивируя необходимостью излить душу: муңдашқач.

Перед нами глагольная основа, образованная от существительного муң при помощи аффикса –даш. Выбранная деепричастная форма глагола на –гач отмечается во многих тюркских языках, где она выражает действие, предшествующее во времени другому действию. Своеобразие уйгурского языка усматривается в том. что данная глагольная инфинитная форма передает идею совместности и параллельности действия относительно другого действия: «идти, делясь сокровенным, открываясь в духовном плане друг другу». Обратимся к тексту:

Гүлайшәм Розәкбайниң сеғиниш, муһәббәт ялқунлап турған көзлиригә қариди. Униң қәлбиниң чоңқур йеридә саддә деханға бир хил йеңи туйғу пәйда болди. Гүлайшәм тунжи қетим көрүватқандәк бовайға қариди. Бовайниң ялғуз бурнила әмәс, һәммила йери Гүлайшәмгә чирайлиқ көрүнди.

— Сизни дәп ат-һарву қилдим, содилириңиз- ни толуқ алдим. Тоң чиқиридиған машина алдим, әкилишкә оғул Қәшқәргә кәтти. Қени, һарвуңа чиқиң.

Гүлайшәм йәргә қариди. У һазир ялиңаяқ еди.

- Пиядә кетили.
— Немишкә?
— Муңдашқач.

Гүлайшәм шундақ дедидә, ялиңаяқ путлири билән йеза йолиниң юмшақ тописини дәссиди.

Еһ, топилиқ йол, Гүлайшәмгә паяндаз бол! (Пәрваз 1989, с. 129)

Гульайшам посмотрела в соскучившиеся глаза Розакбая, искрившиеся любовью. В глубине ее души проснулось какое-то новое чувство по отношению к простому дехканину. Гульайшам посмотрела на бовая, как будто увидела его в первый раз. Не только его нос, но и все лицо показались ей симпатичными.

- Я нанял тарантас для Вас, разрешил все Ваши долговые проблемы. Купил морозильный агрегат. Сын поехал за ним в Кашгар. Садитесь, пожалуйста, поехали. Гульайшам опустила глаза. Она была без обуви.