«Открытие индуизма»: феномен общественной мысли Бенгальского Возрождения

Раммохан Рай первым ответил на три условных вызова индуизму. С начала его реформаторской деятельности – выхода первых переводов «Веданта-сутры» и ранних Упанишад на бенгали и английском (1815–1819) – он применяет термин «индуизм», начинает сотрудничество с баптистскими миссионерами Серампура в переводе Библии на бенгали и участвует в дискуссиях с брахманами, отстаивая своё понимание индуизма.

Удобными общими терминами «индуизм» и «индусский» Раммохан обозначает религиозную традицию (варианты ‘Hindu religion’ и ‘Hindu faith’) [Roy, 1982: Т. I, С. 3, 4, 74, 90, 179; Т. IV, С. 905—908], а также её значимые компоненты – «индусский теизм», «индусское богослужение», «индусская мифология», «индусская теология, право и литература», и «индусские священные тексты» [Roy, 1982, Т. I. С. 3, 5, 21, 35–36, 45, 66, 68, 89–90], а также как религиозная община. Начиная с Раммохана Рая, под индуизмом подразумевают весь комплекс религиозных практик и наполняют его содержанием – открыв, индуизм описывают и объясняют, критикуют и выявляют достоинства.

Открытие индуизма Раммоханом шло по очень непростой траектории: он был воспитан в атмосфере экзальтированный вишнуитской религиозности в родительском доме, затем, обучаясь в Патне, получил опыт созерцания Другой религии – ислама и на фоне его строгого монотеизма увидел «идолопоклонство» родителей. По настоянию матери он отправился в Бенарес, где получил санскритское образование и познакомился с философией веданты и так нашёл монотеизм в родной духовной традиции, прежде всего в Упанишадах. В. Хальбфасс подчёркивает его самопонимание как ведантиста [Halbfass, 1988, C. 214]. От юношеского конфликта с родителями из-за отрицания идолопоклонства в богослужении Кришне можно вести отсчёт размышлениям Раммохана о религии. Значимой вехой на пути стал трактат «Дар верующим в единого Бога» (1804, Tuhfat-ul-Muwahiddin), где он обосновал естественную склонность всех людей к вере в Единого Вечного Сущего и фундаментальный характер монотеизма для любой религии [Roy, 1982, T. IV, C. 943, 957].

Наблюдения за религиозной жизнью и богослужебными практиками единоверцев открыли Раммохану реальность политеистической «народной» веры, с изобилием форм и ритуалов, обрядностью, подавляющей дух веры, множеством ограничений и запретов, а также всеобъемлющее влияние брахманов в общине, которое консервировало сложившийся порядок и коренным образом искажало моральную и социальную жизнь верующих. Являясь сам монотеистом и брахманом, Раммохан с его опытом понимания других религий (в том числе зороастризма, сикхизма и христианства) [Zaidi, 1999; Hatcher 2020, C. 127–137] и ведантистскими убеждениями не мог согласиться с тем, что политеистический индуизм – это индуизм истинный, возникший в древности и основанный на священных Ведах. Поэтому его открытие заключалась в том, что он нашёл и представил соотечественникам и иностранцам индуизм подлинный, то есть монотеистический. Как читатель и интерпретатор Упанишад и ведантист, он знал о присутствии монотеизма в родной религии, но воспринимал его как забытый и даже отвергнутый единоверцами, предпочитающими верить во множество богов и следовать предписанным обрядам. В трудах его достаточно критики культовых практик как иррациональных и аморальных, отягощённых ритуальными предписаниями и суевериями, – не говоря уже о таких обычаях, как сати, инфантицид и искупление при нарушении кастовых правил – все вместе они были для реформатора симптомами глубокого морального нездоровья и социальным злом в кавычках «в одеждах религии» [Roy, 1982, T. II, C. 372].