Проблемы советского китаеведения во второй половине 1940-х гг.

Развитие послевоенного китаеведения сдерживалось теми огромными потерями, которые понесли наука и образование во время политического террора конца 1930-х гг. и Великой Отечественной войны. Некоторые известные китаеведы, попавшие под политические репрессии но избежавшие расстрела (А.Г. Шпринцин, А.А. Штукин, В.А. Вельгус и др.), до начала 1950-х гг. продолжали оставаться в местах заключения или в ссылке. Многие советские китаеведы в послевоенные годы оставались на военной службе и не могли вернуться в науку и образование. 9 мая 1946 г. В.М. Алексеев писал: «Думану, Кривцову, Монзелеру и Юстову отказано в возвращении к своим обязанностям с Дальнего Востока» [Из эпистолярного. 2001. С. 363]. За годы войны число сотрудников ИВ АН СССР сократилось с 106 до 64.

В послевоенные годы в востоковедную науку и образование постепенно возвращались известные китаеведы, служившие ранее в разных ведомствах. В Москву вернулся китаевед-экономист Г.В. Астафьев. В 1946 г. вернулся к преподавательской деятельности В.И. Горелов, но уже в Военный институт иностранных языков, где в 1949 г. возглавил кафедру китайского языка. В 1947 г. после увольнения в запас стал преподавать в МГУ и других учебных заведениях В.С. Колоколов. В том же году вернулся из Пекина и стал преподавать в родном вузе воспитанник Московского института востоковедения Б.С. Исаенко. В 1948 г. в Советский Союз вернулся известный китаевед Б.И. Панкратов, он перешел из системы МИД на научную работу [АВ ИВР РАН. Ф. 152. Оп. 3. Д. 452. Л. 38]. Первой его работой в это время стала написанная по поручению Комиссии по истории МНР при Президиуме АН СССР глава для «Истории Монголии».

Большинство ведущих китаеведов Института востоковедения в 1940-х гг. продолжали работать в Ленинграде. В числе ведущих китаистов, работавших на Восточном факультете ЛГУ и в Институте востоковедения, был Г.Ф. Смыкалов. В характеристике, данной академиком И.Ю. Крачковским, говорилось: «Профессор Г.Ф. Смыкалов является ценнейшим работником одного из главнейших востоковедных центров – Института востоковедения Академии Наук СССР, где он ведет научно-исследовательскую работу, руководит аспирантами, отвечает на запросы с мест» [АВ ИВР РАН. Ф. 152. Оп. 3. Д. 564. Л. 9об.].

В середине 1940-х гг. в советской науке наметилось возращение к классическому востоковедению. Сотрудники Института востоковедения основное внимание уделяли лексикографии и переводам с китайского. В это время вводились оборот новые источники и пополнялись фонды документами и литературой. Например, в 1948 г. собранная в разных хранилищах и библиотеках Сахалинской области литература на китайском, японском и других восточных языках была передана Институту востоковедения АН СССР. Отбором и отправкой литературы из Южно-Сахалинска в Ленинград занимался младший научный сотрудник ИВ АН СССР С.В. Солтанов.

В «Объяснительной записке к пятилетнему плану исследовательских работ ИВ АН СССР» говорилось: «языковая и литературоведческая ветви востоковедения преобладают в тематическом плане Института над историческим направлением исследований… основное место среди исследовательских работ, входящих в пятилетний план Института, занимает составление разнообразных языковых словарей, в которых одним из языков является русский, а другим – восточный… Словари этого типа должны быть закончены в предстоящее пятилетие по китайскому, монгольскому языку… для перевода намечены… Гуаньцзы…» [АРАН. Ф. 456. Оп. 4. Д. 60. Л. 19-22]. В документе особо отмечалось: «Несколько особняком в этой группе работ стоят исследования академика В.М. Алексеева, который выбирает для перевода отдельные шедевры китайской прозы и поэзии, подготовляет таким образом типологическое изучение разнообразных образцов китайской литературы. На базе такого перевода пишутся затем исследовательские очерки, как например: «Китайский поэт, опыт характеристики», «Буддизм в китайской художественной литературе», «Китайский комментатор и китайский критик китайских художественных произведений» и др. Пишет также специальные статьи о методологических установках историка китайской литературы» [АРАН. Ф. 456. Оп. 4. Д. 60. Л. 23]. В.М. Алексеев занимался и историей русского китаеведения, в планах работы Института востоковедения на вторую половину 1940-х гг. говорилось: «В области «разработки истории русского востоковедения» Институт включил в планы также работы… исследования Академика В.М. Алексеева по истории советской синологии» [АРАН. Ф. 456. Оп. 4. Д. 60. Л. 25].