Политика СССР в отношении Китая в условиях маньчжурского кризиса: от маньчжурского инцидента до начала советско-японских переговоров о продаже КВЖД (1931 – 1933 гг.)

27 сентября 1932 г. «армия спасения Родины» под командованием китайского генерала Су Бинвэня (как раз с осени начавшего сотрудничать с Ма Чжаньшанем), расположенная в северо-западной части Маньчжурии, выступила против японских войск и властей Маньчжоу-Го. При этом ещё 21 сентября 1932 г. в своей телеграмме Л.М. Карахану консул СССР в г. Маньчжурия В.В. Смирнов сообщал, что хотя «настроение гарнизонов на уч[аст]ке Маньчжурия – Фуляэрди антияпонское и последние месяцы не прекращаются разговоры о возможности антияпонского наступления», но «генералам Су и Чжан и их комсоставу не хочется, по-видимому, терять занимаемых постов. К тому же они боятся ехать в сферу влияния японцев, поэтому балансируют, добиваясь от японцев и Цицикара сохранения в своём районе статус кво»[26, л. 6]. Японцам удалось подавить выступление. Войска Су Бинвэня 5 декабря 1932 г. были вытеснены на территорию СССР. Всего на территорию СССР перешло 2 890 военных и 1 200 гражданских лиц (в том числе женщины и дети). Все они были интернированы и, в основном, содержались в районе Томска[27, с. 237]. Эти данные, судя по цифрам, были взяты исследователем из официального сообщения ТАСС, опубликованного 21 декабря 1932 г. в газете «Известия». При этом сведения об общем числе интернированных в СССР китайцев разнятся. В циркуляре ОГПУ от 7 декабря 1932 г. «по приблизительному подсчёту» указывается 3 147 чел. По данным известного синолога и участника событий М.И. Сладковского, всего было интернировано 4 117 чел.[28, с. 19].

Тогда же, в декабре 1932 г. японцы потребовали от советских властей выдать генерала Су и всю его армию японским военным. При этом в беседах с советскими дипломатами в других странах их японские коллеги отрицали ультимативный характер заявлений своего правительства. Согласно дневнику советника полпредства СССР в Польше и уполномоченный ВОКС Б.Г. Подольского японский посланник в Варшаве Каваи выражал сомнения в том, чтобы японское правительство предъявляло подобные требования. По его мнению, оно могло только просить советское правительство. С точки зрения посланника, «такие вопросы решаются в порядке международного права и СССР вольно самому решить судьбу этого генерала», однако (sic!) «учитывая интересы Японии, с которой у Советского Союза хорошие взаимоотношения»[29, л. 1].

Так или иначе, но Л.М. Карахан заявил об официальном отказе советского правительства и выразил возмущение подобным требованием Токио, напомнив, что СССР никогда не настаивал на выдаче «десятков тысяч вооруженных белогвардейцев, борющихся на территории Маньчжоу-Го против СССР». В начале января 1933 г. из Маньчжурии перешло еще 5 тыс. китайцев во главе с генералами Ли Ду и Вань Дэминем[30]. По данным ОГПУ Восточно-Сибирского края в течение только 9 и 10 января 1933 г. на советскую территорию интернировалось около 4 тыс. китайских солдат и офицеров. По данным НКИД СССР, 9-13 января 1933 г. на территорию Советского Союза перешло около 3.5 тыс. чел. из армии Ван Дэлиня и из армии генерала Ли Ду более 2 тыс. чел.[28, с. 20] В феврале-марте 1933 г. интернированные китайцы были по решению Политбюро ЦК ВКП (б) репатриированы в Китай.

После обмена посольствами между СССР и Китаем, в 1933 г. начались переговоры о заключении торгового договора и пакта о ненападении, по «Синьцзянской проблеме», вопросу о КВЖД и др. Переговоры имели место в Китае, Москве, столицах европейских государств. С точки зрения Р.А. Мировицкой, трудно было ожидать, что переговоры будут носить результативный характер, но путь к диалогу с Советским Союзом был открыт. Трудность заключалась в том, что дипломатическая служба Китая вела «собственную политику». Это было связано во многом с положением министра иностранных дел, который не являлся членом ЦИК Гоминьдана и не приглашался на его заседания, поэтому далеко не всегда находился в курсе принимаемых правительственных решений[31, 146-147].