Историографический опыт молодого химика: эссе Профуллочондро Рая «Индия до и после Восстания сипаев»

Этот императив исследования собственной истории был повторен и обоснован в 1876 г. в публичной лекции «Исследование индийской истории» Сурендронатха Банерджи (1848–1925), тогда преподавателя Метрополитэн-колледжа, будущего политика-конгрессиста. Он поднял проблему её научного исследования в контексте нравственного и социального возрождения страны, развернув её как пять уровней данности: 1) отсутствие индийцев-историков и потребность в них; 2) наличие предмета исследования – политической и культурной истории; 3) наличие опыта изучения истории Индии иностранцами; 4) затруднения с доступом к историческим источникам и их сохранностью; 5) необходимость реконструкции хода истории индуктивным методом и сложением данных разных источников с одновременным следованием принципам объективности, «практического здравомыслия» и «ограничению богатого воображения». Смысл изучения истории — тот же, что и у К. Банерджи: «Прошлое должно быть изучено, прежде чем дело Индийского возрождения (regeneration) будет возможно завершить» [Banerjea, 1970, С. 235, 230]. Так или иначе, императив исторического познания родной страны был в XIX в. извеcтен большинству мыслящих интеллектуалов Бенгалии и других регионов, и в меру возможностей они взяли на себя роль историков и создавали исторические работы – большей частью посвящённые истории региона (Бенгалии), но также охватывающие периоды истории субконтинента с древности [Mukherjee, 1958, С. 365–366]. Писатель Бонкимчондро Чоттопаддхай предложил художественные картины событий относительно недавней истории (XVII–XIX в.) в романах. Друг и единомышленник Сурендронатха Банерджи, экономист Ромешчондро Дотто (1848–1909) начал работу над многотомной историей цивилизации Древней Индии, основываясь на санскритских источниках. При этом очевиден наибольший интерес к древней истории, относительно меньший — к так называемому мусульманскому периоду истории Индии. Новая — недавняя история, связанная с современностью, с вовлечением общества в процессе модернизационной трансформации, становилось предметом интереса реже, а импульс её анализа чаще приходил от европейцев.

В случае с Профуллочондро Раем обращение к «истории современности» произошло в инокультурном окружении по «внешнему» поводу, резонируя с личной склонностью к историко-гуманитарной проблематике у студента, знающего, что он «был рождён для химии» [Ray, 1932, С. 59] и вместе с нею изучающего в Эдинбурге физику, ботанику и зоологию. Однако молодой бенгальский интеллектуал вырос в атмосфере эпохи духовного и культурного ренессанса и был восприимчив к императивам, рождённым средой, выходцем из которой он был — средой бходролок (бенг. букв. благородные люди, джентльмены).

Сын землевладельца среднего достатка из Восточной Бенгалии (деревня Рарули дистрикта Джессор), чьи предки служили бенгальским навабам во время империи Великих Моголов, а затем в административном аппарате Ост-Индской компании, Профуллочондро Рай вырос в семье, культурно и социально погружённой в атмосферу Бенгальского Ренессанса. Начальное образование мальчик получил в основанной в Рарули его отцом английской средней школе, а после переезда семьи в Калькутту продолжил обучение в школе, основанной шотландцем Дэвидом Хэйром, другом и единомышленником Раммохана Рая. Из-за болезни вынужденный на два года оставить школу, Профуллочондро смог «потворствовать своей страсти к занятиям без помех и препятствий» — читать бенгальскую и английскую художественную литературу наряду с естественнонаучной и гуманитарной [Ray, 1932, С. 33]. В автобиографии он называет историю среди своих любимых школьных предметов [Ray, 1932, С. 27–28], а в его круге чтения присутствует множество трудов по европейской истории наряду с первыми историческими работами индийских учёных — Раджендролала Митро и других. Затем Профуллочондро Рай продолжил обучение в Метрополитэн-колледже, основанном выдающимся просветителем и реформатором Ишшорчондро Биддешагором. Одновременно юноша слушал курс физики и химии в Президенси-колледже и «почти неосознанно начал втягиваться именно в эту отрасль науки» [Ray, 1932, С. 47]. Получив стипендию Гилкриста, Профуллочондро уехал в Англию и поступил в Эдинбургский университет.

В биографии учёного, которого на родине называют «отцом химии в Индии», который явился признанным на мировом уровне исследователем в области органической химии, основателем химической промышленности в Бенгалии, профессором Калькутского университета, воспитавшим плеяду учёных-химиков Индии XX века [Zachariah, 2006; Chakrabarti, 2011; Chakravorty, 2014; Dasgupta, 2012, С. 152–169], эссе можно было бы считать случайным эпизодом, если бы, с одной стороны, в его сознание не вошли ключевые идеи и устремления и эпохи вместе с характерными чертами её молодого исторического сознания, а с другой стороны, если бы сам он не считал его значимым событием, которое «в известной мере окрасило мою будущую карьеру» [Ray, 1932, С. 61]. Спустя почти два десятилетия П. Рай успешно выступил в роли историка, но не общества, а науки: его «История индусской химии» в двух томах (1902–1909) охватила временной период от появления алхимических идей в Ведах до 1600 г. н. э. и сохранила научное значение и в начале XXI в. Более того, сопряжение истории индийской науки с контекстом социальной эволюции позволило ему стать одним из первых науковедов Индии [См.: Рай, 2022]. И поэтому его эссе 1885 года заслуживает пристального внимания не только как «проба пера» будущего историка науки, или «одно из проявлений националистического сознания» на позднем этапе Бенгальского Ренессанса [Dasgupta, 2011, С. 411–412] и «зрелости и патриотизма» молодого учёного [Ray, 2012, С. iii], но в первую очередь как опыт осмысления истории модернизирующейся Индии, своего рода «истории современности», хронологически опередивший аналогичные труды старших современников, профессионально занимающихся историческими исследованиями, — прежде всего Ромешчондро Дотто, автора двухтомной «Экономической истории Индии» (1902–1904).