Религиозный синкретизм концепции сань цзяо в художественной интерпретации Фэн Мэнлуна

Так, например, идеи нашли свое отражение в изобразительном искусстве. На картине «Изображение трех кислот» (三酸图 сань суань ту), отражены различия между Тремя учениями, однако картина позволяет нам не просто выявить различия, но и увидеть различные способы восприятия сущего мира. Три мудреца заняты общим делом, они заинтересованы в познании мира, видят они его [мир] одинаково, однако воспринимают совершенно в разных формах. На картине изображаются конфуцианец, даос и буддист, окружившие чан с уксусом и пробующие его на вкус. Выражение лиц старцев позволяет нам говорить о том, что они по-разному оценили вкус уксуса. Конфуцианцу он показался кислым, буддисту – сладким, а даосу – горьким. Для конфуцианца он показался кислым, потому что такова жизнь, и изменить ее можно лишь посредством воспитания. Буддисты считают жизнь чередой страданий, поэтому и уксус показался мудрецу горьким. Только даосы считают жизнь изначально совершенной, сладкой на вкус, как и уксус в чане.

С особым символизмом и трепетом концепции конфуцианства, даосизма и буддизма говорят о музыкальных звучаниях, демонстрируя особенности своих концепций в такой же степени, как в литературе, иероглифике или художественном слове. «Отсутствие возможности рационально постигнуть Высший Закон отнюдь не означает невозможности осознанно приобщиться к некоторым его частным проявлениям» [Сторожук, 2010, С. 425]. Конфуцианство, ориентируясь на древний ритуал, придавало музыкальный аспект четкой регламентации так же, как и литературный. Музыка занимала исключительно воспитательную и идейно-политическую функцию. Даосские мистические заклинания тоже были подвержены регламентации, основанной на космогонических и натурфилософских принципах, что позволяет нам говорить о системности и логичности построений даосских магических практик. Подход буддистов весьма схож с подходами описанных ранее учений. Несмотря на то, что слово, нота, как и все рациональное – это лишь проводник к истинному познанию, буддисты с большим почтением относились к музыкальному искусству. В пример можно привести особенную символичность такого музыкального инструмента, как лютня пипа, которую в своих руках держит один из локапал, стражей мира. Лютня в данном случае выступает как оружие для буддистов направленное на тех, кто представляет опасность буддийскому учению.

Средневековье – это сложный и порой противоречивый период не только для Китая, но и для Европы, социальное беспокойство было особенно характерно для XV-XVII вековой истории. Не стоит удивляться, что именно в этот временной промежуток, на стыке временных периодов, во время всевозможных волнений проявляется множество талантливых, амбициозных деятелей, таких как Лютер, Монтень, Ван Янмин, Фэн Мэнлун и появляются новые явления, которые ранее были необычны, однако сейчас приобретают популярность и вызывают интерес у широкого круга общественности. В это время своего апогея достигает концепция Трех учений сань цзяо, конфуцианство укрепилось как основная государственная идеология, а буддизм и даосизм в тесной взаимосвязи формировали философско-религиозную систему и народную мысль, которая отразилась во многих прозаических произведениях, для которых минский период стал золотым временем. Отдельное выделение конфуцианской сюжетной линии неправомерно и, скорее всего, эта задача является невыполнимой, поскольку часто авторы были выходцами из чиновничьей среды, были приверженцами конфуцианского учения. В этом случае даже работая с даосскими или буддийскими концептами в своих произведениях, писатели зачастую затрагивали конфуцианские постулаты, которые прослеживались красной нитью на протяжении всего труда.

Конфуцианский идеологический аспект заметен и в романе Фэн Мэнлуна и Ло Гуаньчжуна «Развеянные чары» и выражается в высмеивании пороков «правителей-лихоимцев» и «казнокрадов». Несмотря на то, что сам роман фантастический, в нем отражены совершенно реальные исторические личности и события. Например, одна из основных сюжетных линий, повествующая читателю о противостоянии имперской власти и мятежников во главе с Ван Цзэ, действительно, имела место быть в историческом прошлом Китая, а неоднократно упоминающийся округ Бейчжоу на самом деле славился своими многочисленным крестьянскими восстаниями.

Автор критически относится к государственной системе, показывая это в историях своих героев. Так, господин Лю Чжицин в романе обличил пороки министра Ли Линьфу после чего был вынужден оставить свой пост на государственной службе. Подобные сценарии повторялись неоднократно на протяжении всего произведения, эти отсылки являются прямым выступление против китайских сановников, чьи действия, приводили страну к состоянию разорения и вели к экономическому упадку.