Интерпретация индийской кастовой системы в общественной мысли Бенгальского Возрождения

«Открытие» индийского общества бенгальскими интеллектуалами произошло благодаря сложному процессу открытия родной страны [Скороходова, 2015] в сопоставлении с Западом, который постигается как Другой в его полноте – как цивилизация, общество, культура, страны и народы, – и потому интенсивно побуждает к осознанию и постижению Своего. При этом если описывать познавательную ситуацию в терминах классической рациональности, Запад как Другой изначально оказался для бенгальцев объектом познания; а содержательно с ним выстроили диалог как с субъектом. В случае с познанием Индии и её общества она сама должна была стать таким объектом, и именно знакомство с Западом, его историей, общественными институтами и порядком позволило интеллектуалам Бенгалии увидеть свою страну и общество не только привычно изнутри, но и извне, становясь на позиции тех, кто не был его частью. Разность ракурсов и их сочетание в сознании реформаторов и общественных деятелей XIX в. фактически сделали общество объектом философского познания и критического анализа – т. е. тем, чем оно доселе не было.

С одной стороны, понимание общества как целого в бенгальской мысли было обусловлено знанием о его неоднородности и многообразии, открытых в критическом анализе конкретных противоречий, которые реформаторы и просветители увидели в жизни соотечественников и особенно единоверцев. С другой же оно немыслимо без учёта его фундаментальной особенности – кастовой организации, связанной с культурной и религиозной традицией и серьёзно воздействующей на социальную жизнь – прошлую и настоящую. Увиденная в этом качестве, кастовая система индуистского общества становится значимой темой общественной мысли Бенгалии. Специально подчеркну, что её не изучают, но, будучи социализированы в ней и изнутри зная её традиционное обоснование и идеологию, её объясняют – что предполагает критику и оценку. Поэтому их анализ – теоретический и социально-философский.

Прежде чем рассматривать интерпретации кастовой системы у наиболее значительных мыслителей эпохи, отмечу немаловажный фактор их кастового происхождения. Среди них – брахманы, оставившие свои традиционные дхармические занятия, но имеющие наряду с европейским санскритское образование. Как правило, по мировоззрению, образу жизни и деятельности они находятся в оппозиции как ортодоксальному брахманству, так и к новоявленным традиционалистам-индуистам, ориентирующимся на консервацию всех социорелигиозных установлений и защиту их от любых посягательств. Брахманы по варне – инициатор большинства ренессансных процессов, реформатор Раммохан Рай (1772–1833), учёный и общественный деятель Кришномохан Банерджи (Бондопаддхай, 1813–1885), писатели и социологи Бонкимчондро Чоттопаддхай (1838–1894) и Бхудеб Мукхопаддхай (1827–1894), а также Рабиндранат Тагор (1861–1941). Другие мыслители принадлежат к касте каястха (писцов) – носителей высокой образованности, традиционно занимавших должности чиновников при брахманах и при светской власти. Это лидер «Брахмо Самаджа» Кешобчондро Сен (1838–1884) экономист, историк и писатель Ромешчондро Дотто (1848–1909), неоиндуистский философ Свами Вивекананда (Норендронатх Дотто, 1863–1902), политик и философ Ауробиндо Гхош (1872–1950), учёный-химик и историк науки Профуллочондро Рай (1861–1944). Согласно брахманистской доктрине, и у тех, и у других нет права интерпретировать священные тексты и тем более объяснять и критиковать социорелигиозное устройство. Но все они явочным порядком по собственному выбору берут себе это право, невзирая на ортодоксальные нормы, и по этому действию оказываются в роли философа и теоретика, анализирующего суть и содержание кастового устройства.

Первый подступ к объяснению кастовой системы как специфического для Индии социального порядка обозначился в трудах Раммохана Рая. Его собственный кастовый статус был весьма неоднозначным и в глазах ортодоксов, и для него самого. Он принадлежал по отцовской линии к древнему роду канауджских брахманов клана Шандилья (Бондопаддхай) а по материнской линии – к роду Бхоттачарджо, некогда утратившего ритуальную чистоту и считавшемуся бханга, т. е. осквернённой. Будучи «вне касты» в глазах общины, Раммохан, по мысли Ш. Шоркара, по личным мотивам относился к системе варн по-особому: «Он чувствовал, что его позиция реформатора необходимо заставляет его избегать правового “ярлыка” “внекастового”» [Sarkar, 1970, С. 12]. Внешне он поддерживал формальные правила брахманства – в том числе в судебных тяжбах, когда истцы-родственники пытались лишить его доли в наследстве, для чего «фактически… жаждали доказать, что Раммохан перестал быть индусом, и в наказание лишить его касты» [Рыбаков, 1981, С. 25–26]. По воспоминаниям полковника Фитцкларенса, он не возражал против преодоления кастовых правил, «но воздерживался от этого, чтобы не навлечь на себя обвинения в том, что променял свою религию на блага этого мира» [Singh, 1958, С. 167]. Отправляясь в Англию в 1830 г., он взял с собой повара-брахмана и двух коров, избегал присутствия на публичных обедах в городах метрополии, опасаясь обвинений в утрате касты – хотя, строго говоря, его заморское путешествие с ортодоксальной позиции было оскверняющим деянием. После смерти его на теле был обнаружен священный шнур.