Интерпретация индийской кастовой системы в общественной мысли Бенгальского Возрождения

В научное исследование индийского традиционного общества как организованного по кастовым принципам индийские учёные включились сравнительно недавно, в середине ХХ в., однако их труды внесли серьёзный вклад в понимание и интерпретацию феномена кастовой системы в Индии. «Знание языков и этнографических реалий, опыт жизни в кастовом окружении и хорошее европейское образование исследователей придают этим работам необходимую полноту понимания и анализа», – отмечала в своём фундаментальном труде «Антропология индийской касты» Е. Н. Успенская [Успенская, 2010, C. 43]. На первый взгляд может показаться, что их исследования явились продолжением научного поиска и опыта изысканий европейских учёных – с одной стороны, а с другой – реакцией на их «ориенталистские» установки с выраженным стремлением скорректировать недочёты и открыть в системе варн (сословий) и джати (эндогамные группы, отождествлённые с кастами) элементы и аспекты, которые лучше видны изнутри. Но это скорее внешнее впечатление; не менее важно, на мой взгляд, увидеть внутренние предпосылки и истоки становления индийского научно-исторического, социологического и этнографического анализа кастового общества. Их формирование связано с эпохой генезиса индийского социогуманитарного знания, которое обязано своим появлением общественной мысли Индийского Возрождения XIX – начала XX в.

Этот период национально-культурного ренессанса в начале модернизации Индии имел отчётливо выраженное региональное измерение: впервые религиозно- и социально-реформаторские движения и интеллектуальный анализ состояния и перспектив общества начались в Бенгалии [Dasgupta 2011; Dasgupta 2012], несколько позже – в Бомбейском и Мадрасском президентствах колониальной Индии; похожие процессы наблюдались и в иных регионах Севера и Юга субконтинента [Panikkar, 2001]. В общественной мысли Бенгальского Возрождения начался процесс самоосмысления индийцами своей страны, общества, истории, культуры, традиций, который Джавахарлал Неру в ХХ в. назвал «открытием Индии». И обращение к проблематике традиционной социальной структуры в Индии было частью социально-философского понимания общества нежели его рационально-научного изучения, идущего от эмпирии. Бенгальские интеллектуалы не создали специальных трудов о кастовой системе, т. к. в большинстве не были учёными, и в общем смысле их целеполагание было иным: понять содержание и смысл индийских реалий, объяснить их себе (соотечественникам) и другим (европейцам, аудитории Запада), – чтобы найти пути преодоления настоящей ситуации, обозначенной ими как упадок, и выработать представление о возможной интеграции в мир современной жизни – экономики, политики, социальности и культуры.

Интеллектуалы создали основание, без которого не могут развиваться социогуманитарные науки – социальную мысль как теоретический фундамент для эмпирических исследований общества. И важно, что это была индийская социальная мысль – пусть и сформированная под серьёзным влиянием европейского классического рационализма и западной науки, но тесно связанная со спецификой индийского теоретического мышления и особенностями её субъектов-представителей элит, преимущественно высококастовых. Важность этого индигенного фундамента для развития индийского социогуманитарного научного познания очевидна в сравнении с европейской научной традицией: если истоки мышления об обществе в Европе обретаются ещё в античной мысли, то в традиционной Индии социальная мысль как анализ общественного устройства и жизни, динамики его эволюции, обоснования должного и критики сущего порядка не сложилась. Вместо неё вплоть до XIX в. существовала социальная доктрина брахманизма, в которой иерархическая структура общества из четырёх варн понималась как сакральная и должная, заданная в Ведах и совпадающая с его сущим устройством и потому не подлежащая пересмотру. По замечанию Е. А. Торчинова, «…буддисты и джайны критиковали сакрализацию сословно-варнового строя, …но никогда не отвергали традиционный порядок как таковой и не предлагали никаких проектов переустройства общества» [Торчинов, 2005, С. 227]. Проекты, в т. ч. утопические, – интегральная часть социальной мысли; в Индии нет ни того, ни другого. По справедливому замечанию Г. С. Померанца, есть связь и между созданием и попытками воплощения утопий в реальной жизни: «Занявшись историей Азии, мы с удивлением заметим, что в Китае уже 2 000 лет создаются утопии и совершаются прыжки в утопию, а в Индии ничего подобного не было и не будет» [Померанц, 2010, С. 265]. В Китае социальная мысль была с древности. В Индии максимум социального знания суммирован в политической мысли «Артхашастры», а универсальное описание общественного порядка вместе с его объяснением представлено в брахманистской кастовой идеологии [Успенская, 2010, С. 98–128]. Так что условием появления социальных наук в Индии эпохи модернизации колониального и постколониального периодов – стало формирование новой для неё интеллектуальной традиции осмысления общества и его институтов.