Изменение уровня неравенства в южной корее в эпоху глобализации

Все эти экономические проблемы означали серьезныи удар по кореискому среднему классу. Масштабные увольнения белых воротничков и управленцев, а также крах многих малых предприятии привели к значительному снижению мобильности среди семеи, ранее принадлежавших к среднему классу. Несколько опросов, проведенных в этот период, подтвердили этот факт. Согласно исследованию Министерства труда, измеренному по самооценке респондентов, 61 процент назвали себя средним классом в период до финансового кризиса, но к середине 1999 года их число сократилось до 45 процентов. В свою очередь, низшии класс увеличился с 35 процентов до 54 процентов за тот же период. Другое исследование, проведенное Hyundai Economic Institute, проведенное в 1999 году, показало, что только 41 процент респондентов считают, что они принадлежат к среднему классу как до, так и после финансового кризиса, но 19 процентов сказали, что они упали от среднего класса до низшего класса. Недавнии опрос, проведенныи совместно Экономическим институтом Hyundai и Joongang Daily News, показал, что субъективная идентификация людеи со средним классом колебалась с 70,7 процента в 1994 году, до 45,1 процента в 1999 году и до 56,0 процента в 2005 году.

Именно в этом мрачном экономическом контексте и широко распространенном беспокоистве о будущем возник дискурс исчезающего среднего класса. Распад кореиского среднего класса стал доминирующим общественным дискурсом, которыи поддержали все основные кореиские газеты и политические партии, а также многие академики. Вряд ли какая-либо кореиская газета не смогла особо осветить упадок среднего класса в Корее, и ни одна политическая партия не смогла определить возрождение среднего класса в качестве своеи основнои партиинои платформы. Ученые, которые анализировали изменяющиися состав кореиского среднего класса в 1990-х годах, скептически относились к популярным предположениям об исчезающем кореи ском среднем классе, но влиятельные СМИ Южнои Кореи продолжают изображать кореискии среднии класс либо распавшимся, либо находящимся в процессе краха. Однако очевидно, что кореискии среднии класс не исчез и не находится на грани краха. Как показывают приведенные выше данные опроса, около половины или более населения, по-видимому, полагали, что они принадлежали к среднему классу вовремя и после финансового кризиса, и идентификация среднего класса снова начала расти, когда закончился непосредственныи кризис. Хотя финансовыи кризис нанес серьезныи удар по кореискому среднему классу, его общее влияние на среднии класс было гораздо более сложным, чем представление в популярных СМИ.

В этои связи важно признать, что финансовыи кризис не повлек за собои экономические потери в жизни каждого человека. Влияние финансового кризиса было неравномерным. Те, кто имел финансовые ресурсы или дополнительную собственность, воспользовались ситуациеи с дефицитом кредита, чтобы увеличить свое состояние, в то время как многие другие пострадали от увольнении , банкротств и тому подобного. Таким образом, важно проанализировать это неравномерное влияние финансового кризиса, чтобы правильно оценить его общее влияние на среднии класс. Точная картина изменении в кореискои классовои структуре, по-видимому, позволяет предположить, что значительная часть населения была вытеснена из стабильного положения среднего класса к краям среднего класса или к статусу рабочего класса, в то время как небольшая доля Среднии класс вышел из финансового кризиса с еще более сильным финансовым положением и увеличил социально-экономическии разрыв между собои и остальным более крупным средним классом. Таким образом, совокупные эффекты не просто оттесняют большинство людеи среднего класса за границу класса, но вводят внутреннюю дифференциацию в среднем классе и запутывают значение среднего класса. Далее я рассмотрю эти изменения в конкретных условиях труда, потребления и образования.