Рецензия: [Ковалевский О.М. История монголов / подг. к изд., предисл., коммент., прилож: И.В. Кульганек, В.Ю. Жуков; отв. ред. И.Ф. Попова; вступ. слова: И.Ф. Попова, Р.М. Валеев. — СПб. : Нестор-История, 2024. — 644 с. ISBN 978-5-4469-2301-4]

Чтобы потенциальный читатель мог составить представление о методе и стиле О.М. Ковалевского, выборочно рассмотрим некоторые разделы его труда. Уже в историографическом очерке (построенном «по народам») ученый чрезвычайно оригинально характеризовал официальные истории Китая: «…они излагают прошедшее сухо, без прикрас и философского взгляда; смотрят на человека как на существо постороннее, подобно натуралистам, не проникая во внутреннюю жизнь его; хвалят или осуждают исполнение или пренебрежение моральных обязанностей, рассказывают события в хронологическом порядке без прагматической связи, иногда пристрастно, неверно, всегда хладнокровно. Скрижали китайского бытописания покрываются как бы сеткой, которой однообразные и правильные ячейки наполнены условленными выражениями для описания известного происшествия, отрезанного от прошедшего и не связанного со следующим. Это просто дневные заметки под сильным влиянием местного взгляда на человека и природу» (с. 22). Представляется, что взгляд «со стороны» (Ковалевский мог воспринимать китайскую историографию только в переводах, в том числе монгольских) будет востребован исследователями эволюции исторического мышления западных востоковедов эпохи позитивизма. Из очерка следует, что на руках О.М. Ковалевского находились четыре рукописных тома перевода «Тун цзянь ган му» отца-иезуита де Майя, выполненные с маньчжурского языка на французский. Казанский ученый мог сопоставлять их с печатным изданием Гросье (с. 22–23). На с. 26 прямо указывается, что в библиотеке Ковалевского имелся рукописный монгольский перевод китайских исторических сочинений эпохи Цин, а также печатные труды его современника о. Иакинфа (Бичурина, 1777–1853). Мусульманские источники в переводе предоставляли современники и коллеги Ковалевского по Восточному разряду – Ф.И. Эрдман и И.Н. Березин (с. 30–31). Очерк об Абуль-гази заимствован О.М. Ковалевским из «Энциклопедического лексикона» Плюшара 1835 г. (с. 33, прим. 80; с. 35, прим. 94). На с. 574–580 в приложении публикаторы составили библиографический список печатных и рукописных трудов, упоминаемых О.М. Ковалевским, на русском (21 единица), европейских (78 единиц, включая переводы трудов русских востоковедов), китайском (15 единиц), монгольском (9 единиц) и арабском (7 единиц) языках.

Весьма полезным для характеристики исторических взглядов О.М. Ковалевского представляется очерк «Взгляд на географическое положение Азии, особенно Средней, или Внутренней. — Исторический характер народов». Он построен на обычных для восточноазиатской историографии бинарных оппозициях, в которых оседлый «роскошный» Китай даже в географическом отношении противопоставляется мрачности Гоби: «китайцы, знакомые с оседлостью, земледелием, гражданственностью и промышленностью, под влиянием физического устройства занимаемой ими земли, между тем как обширные, суровые нагорья заняты были дикими племенами, которые сама природа предназначила к номадной жизни ил еще к дикому состоянию звероловов и рыболовов» (с. 53). В отличие от культурологов и историко-географов первой половины ХХ в. (Фу Сыняня, Гу Цзегана, К. Витфогеля, О. Латтимора), О.М. Ковалевский, в том числе основываясь на личных впечатлениях, противопоставляет китайский и монгольский мир. При этом он признаёт, что «исторический характер Китая и Монголии преимущественно основывается на патриархализме; но Китай успел развить стройную у себя систему светской государственной жизни, а монголы, под чужим влиянием с принятием буддизма стали стремиться к духовно-религиозному единству» (с. 55). Если в Китае власть включает одновременно духовный и светский элементы, то в Монголии духовное сословие «всячески силилось светское правление подчинить духовному влиянию Тибета и чрез то ввергли ее в борьбу с противоположным элементом Китая, — борьбу, решившуюся порабощением монголов» (там же).