Представления о роли внешних акторов в ливийском конфликте в современном экспертно-аналитическом сообществе Турции (на примере анализа материалов SETA)

К данной группе стран в широком понимании также причислялся Египет, который использовался блоком ОАЭ-КСА в качестве моста и примера благоприятных изменений в регионе. В целом деятельность данного блока в Ливии оценивалась турецкими исследователями как дестабилизирующая, что ведет к взаимной критике, особенно на фоне активизации действий Турции и ее жесткого неприятия со стороны Залива. Блоку ОАЭ-КСА в регионе Персидского залива Турция противопоставляла Катар, отношения с которым в последние годы имели для неё исключительно положительную динамику развития. В том числе и по вопросу Ливии, где обе страны в числе немногих поддерживали ПНС и разделяли общие взгляды на вопросы политического урегулирования кризиса.

Стоит также отметить то, как турецкими экспертами характеризовалась позиция Российской Федерации по ливийскому кризису, которой как нестранно уделялось меньше внимания, нежели указанным выше государствам Европы и БВСА. В целом можно говорить о том, что Россия чаще всего упоминалась в контексте блока стран, оказывавших активную поддержку Х. Хафтару, в особенности посредством деятельности российской ЧВК «Вагнер». В данном контексте РФ рассматривалась наравне с такими странами, как Франция и ОАЭ. При этом турецкими исследователями было принято считать, что Россия в Ливии, как и в Сирии стремилась заполнить вакуум влияния, образовавшийся на фоне снижения активности ЕС и США в регионе, однако сделать это с меньшими затратами, чем в сирийском случае (Duran, Ataman 2020, 162). Однако турецкими экспертами отмечалась важность сохранения Россией каналов связи с подавляющим большинством ливийских акторов периода после Каддафи. Это позволило ей также осуществлять посреднические функции, как например, в случае со встречей в Москве в январе 2020 г., предшествовавшей первой Берлинской конференции. К тому же не упускались из внимания и геополитические интересы России в Восточном Средиземноморье, а также желание РФ сохранить энергозависимое положение европейских стран, в контексте чего Ливия играет значимую роль.

Еще меньше внимания в контексте анализа ливийской ситуации уделялось политике США ввиду того, что Вашингтон изначально не занял позицию, которая позволила бы ему стать решающим элементом системы ливийского урегулирования на фоне общего снижения вовлеченности в дела региона после арабской весны. Однако это не отменяет факта того, что США не хотят предоставлять пространство для маневра в Ливии таким игрокам, как России и Франции, например (Duran, Ataman 2020, 136). В этом контексте США использовалась позиция таких стран как ОАЭ и КСА для поддержания наиболее благоприятного распределения сил в стране. При этом США, с одной стороны, поддерживали отношения с Х. Хафтаром, а с другой, пытались уравновесить Россию и Францию, которые также делали ставку на ливийского военачальника. Хотя данный подход содержал серьезные противоречия, можно предположить, что в данном контексте балансирующая роль Турции не станет рассматриваться США в качестве проблемы. В целом среди турецких исследователей было распространено мнение о том, что внешние акторы и их политика несбалансированного вмешательства стали основным катализатором продолжения нестабильности в Ливии. Это было связано с тем, что турецкие исследователи характеризовали роль внешних акторов как источник поддержки ополченцев, не обладающих иными финансовыми и военными ресурсами, необходимыми для вовлечения в масштабный конфликт.