Cоздание таблицы годзюон – веха в истории японской лингвистики

Результаты

Развитие фонетической подсистемы японской письменности представляет собой совокупность случайных факторов и целенаправленных действий, чувственного и логического начал. Начавшись с эпизодического применения иероглифов для записи слов по звучанию, оно продолжилось созданием и параллельным существованием двух азбук, каждая из которых имела достаточно произвольный состав до 1900 г. Более тысячи лет главным способом организации азбуки служили стихотворения-панграммы, несмотря на то, что почти столько же времени существовал и другой, основанный на строгом научном принципе – система годзюон.

При том, что использование письма в Японии началось лишь с приходом китайской иероглифики во второй четверти первого тысячелетия [Сыромятников, 2002а], быстро началось применение ее в качестве фонетических знаков для записи японских слов (в первую очередь имён собственных). Так, отмечается [История древней Японии, 2010, с. 136-137; Ямагути, 2016, с. 75], что являющаяся одним из старейших примеров применения письма в Японии надпись на мече из кургана Сакитама-Инарияма (датируется 471 г.), содержит имена людей, записанные фонетическим способом: 乎獲居 вовакэ, 意富比垝 охохико, 多加利足尼 такари-но сукунэ [Ямагути, 2016, с. 75]. В данном случае просматривается связь с корейской традицией, а именно – с употреблением иероглифов в качестве фонетических знаков, причем используются знаки, характерные для текстов государства Пэкче [Там же]. Собственно, этим перенесением корейского опыта и можно объяснить быстрое приспособление китайского письма к местным нуждам – механизм уже существовал.

Можно утверждать, что применение фонетической записи ко времени создания старейшего памятника японской письменности «Кодзики» (яп. 古事記 кодзики «Записи о делах древности», 721 г.) уже стало систематическим. Иероглифы используются без учета их значения, передавая только звучание, «для ряда отдельных слов, для всех имен и во всех стихотворениях, встречающихся в тексте» [Кодзики, 1994, с. 37]. Более того, недавние находки отодвигают сроки формирования системы фонетических знаков на более ранний период. Так, в 2006 г. при раскопках была обнаружена деревянная табличка моккан (яп. 木簡 моккан, служили средством переписки в административных целях, в качестве расписок и т.п.), иероглифы которой также выступают как фонетические знаки [最古の万葉仮名文]: 波留久佐乃皮斯米之刀斯, что читается как харукуса-но хасимэ-но тоси. Табличка, датируемая серединой 7 в. (не позже 652 г. [Там же]), сохранилась лишь частично, надпись рассматривается как начало стихотворения [日本最古の万葉仮名文木簡].

Такая система использования иероглифов в качестве фонетических знаков вне зависимости от их значения называется манъёгана (яп. 万葉仮名 манъё:гана) по названию антологии японской поэзии «Манъёсю» (яп. 万葉集 манъё:сю: «Собрание мириад листьев», 783 г.), хотя сейчас японские исследователи [最古の万葉仮名文] считают, что система сформировалась как минимум в конце 7 в. А с учетом вышеупомянутой моккан следует признать, что манъёгана опередила «Манъёсю» приблизительно на столетие.

Знаки в манъёгане использовались относительно произвольно, очевидно, главным критерием было отражение фонетического состава слога (до конца 8 в. для передачи гласных i и ï, е и ё, o и ö применялись разные иероглифы), также учитывалось значение иероглифа – предпочитались знаки с положительным или хотя бы неотрицательным значением.