Политика сёгунов Токугава в отношении даймё и её последствия

Во-первых, Эдо стал центром оборота товаров и услуг, в которых нуждались даймё и члены их семей, вынужденные жить при сёгуне. Во-вторых, несмотря на то, что даймё находился в Эдо, он должен был уплачивать налоги со своей территории. Чтобы это сделать, ему нужно было реализовать продукцию, выращенную в его княжестве. Но из-за запрета покидать столицу даймё были вынуждены поручить это дело торговым домам. А торговцы в свою очередь предлагали даймё выдать аванс в счет будущего урожая, соглашаясь на это феодал автоматически попадал в финансовую зависимость от торговца. Например, крупнейшим домом, задействованным в этой сфере, был дом Ёдоя, который вел дела 33 даймё. «Сохранившиеся документы свидетельствуют, что не осталось ни одного даймё юго-западных княжеств, которые не были бы должниками этого дома» (Жуков 1998, 484). В итоге мало-помалу развитие торговли, постоянные заёмы даймё привели к тому, что влияние класса торговцев и ростовщиков все больше росло, а даймё все больше попадали в финансовую зависимость от них, что влекло за собой еще большее падение их былой экономической мощи.

Восьмой сёгун Ёсимунэ был тем, кто попытался изменить положение дел в стране. До прихода к власти, он сам долгое время был даймё и успешно управлял своим княжеством. Поэтому он был осведомлен о проблемах, с которыми сталкивались многие феодалы. Ёсимунэ проводил ряд мероприятий, направленных на улучшение финансового положения бакуфу, оказывал помощь своим вассалам, которые оказались в долгах у ростовщиков, ему даже удалось установить некоторый контроль над ростовщиками. Однако действия Ёсимунэ не дали долгосрочного положительного результата и после его смерти всё вернулось обратно, так как процессы преобразования общества были уже запущены и смогли прочно укорениться.

Живя в Эдо, имея возможность наслаждаться всеми прикрасами столичной жизни, даймё все больше и больше подвергались процессу аристократизации, постепенно отходили от военного русла жизни. Многие даймё начинают интересоваться другими занятиями помимо военного промысла, например, они довольно активно начали интересоваться западной медициной, торговлей. Многие даймё начинают создавать различные промышленные предприятия с целью получения дополнительной прибыли. Например, даймё Маэда вложил немалые деньги для того, чтобы обучить гончарному мастерству людей из домена Кага. А «даймё Уэсуги пригласил к себе специалистов со всей страны для того, чтобы те помогли ему создать плантации индиго, которое использовалось для производства одной из самых популярных красок в Японии» (Мак-Клейн 2006, 98). Это свидетельствует о постепенном уходе части даймё от военного русла жизни.

В итоге к моменту падения сёгуната Токугава в середине XIX века даймё сильно отличались от своих предков, которые стояли у истоков третьего сёгуната. Некоторые феодалы приспособились к жизни в новых, изменившихся реалиях, сменив вид деятельности. Однако факт остается фактом, к конце эпохи Эдо даймё были настолько разорены и погрязли в финансовых проблемах, что не смогли противостоять свержению сёгуната и восстановлению императорской власти. А некоторые даймё, недовольные политикой бакуфу, в частности тодзама даймё, напротив, способствовали этим процессам.

Таким образом, на начальных этапах, когда сёгуны полностью контролировали ситуацию в стране, их политика в отношении даймё работала так, как и задумывалась изначально – лишала феодалов возможностей для противостояния сёгуну. Однако при последующих: малолетних, больных и незаинтересованных в политике сёгунах, которые не особо следили за ситуацией в стране, жесткие правила и ограничения начали уничтожать, а не ослаблять экономическую базу даймё. Что привело к тому, что после восстановления императорской власти даймё, как военные феодалы, обладающие властью и могуществом, можно сказать, прекратили свое существование.