Ирано-саудовские отношения после 1979 г.: интересы в зоне Персидского залива

Подробнее данное положение раскрывается в отдельном документе – Резолюции №4 саммита ОИК 1981 г. Несмотря на достаточно общий характер текста, с учётом ситуации в регионе, некоторые выражения обретают иную трактовку. Например, «провоцирование мятежей и посев семян раздора» в контексте ирано-саудовской конфронтации напрямую отсылают к доктрине «экспорта Исламской революции», бывшей в тот период концептуальной основой внешней политики Тегерана (Хандогин 2011, 114), а тезис об «принципах ислама, лежащих в основе Организации» дала Саудитам простор для интерпретаций и наполнения тех самых принципов собственными смыслами в противовес шиитской революционности Ирана.

Таким образом, если события 1979 г. стали отправной точкой для трансформации внутренней и внешней политики Саудовской Аравии, то создание ССАГПЗ и третий саммит ОИК на высшем уровне в 1981 г. символически закрепили в качестве приоритетных направлений внешнеполитического курса Эр-Рияда два вектора.

Иран, в свою очередь, проводил курс, направленный на нивелирование обоих векторов внешней политики Саудовской Аравии. Так, в региональном плане Тегеран стремился занять лидирующее положение на пространстве Ближнего Востока посредством собственного внутреннего экономического, военного и научно-культурного развития и поддержки союзных государств (Сирия) и прокси-сил (например, ливанская Хизбалла). Однако затянувшийся военный конфликт с Ираком подрывал потенциал Ирана, что лишало его возможности достигнуть лидерства как в рамках Персидского залива (Ушаков 1999, 98), так и всего Ближнего Востока в целом. Неприятие наступательной формы реализации амбициозного панисламского проекта Ирана большинством стран исламского мира также служило препятствием для достижения религиозных целей страны.

В апреле 1988 г. на фоне продолжающейся ирано-иракской войны и сохранения курса Тегерана на «экспорт исламской революции» Саудовская Аравия разорвала дипломатические отношения с Ираном (Ушаков 1999, 99). Однако, как отмечает В.И. Юртаев, в последующий период исламский режим в Иране претерпел серьезные внутренние изменения, которые дают основания говорить о начале нового, второго этапа во внешнеполитической линии страны с 1989 г. (Юртаев 2018, 66). Переосмысление характера внешней политики государства связано, в том числе, с приходом к власти нового Духовного лидера А. Хаменеи и прагматичного президента А.А. Хашеми Рафсанджани (1989-1997 гг.). В 1990-е гг. руководство страны, пусть и не отбросив долгосрочные панисламские цели режима, пересмотрело наиболее радикальные положения военной доктрины и определило ее характер как оборонительный (Сажин 2014, 198). Основным же средством реализации «экспорта исламской революции» был установлен экспорт «исламской культурной революции» (Дружиловский 2017, 28).