Рецензия: [Scranton P. Enterprise, Organization, and Technology in China: A Socialist Experiment, 1950–1971. L.: Palgrave Macmillan, 2019.

Подобного рода казусы иллюстрируют массовое использование традиционного ручного труда в коллективизированной китайской деревне. Однако в те же годы и позднее активно пропагандировалась механизация, доступная в более богатых уездах и коммунах. Механизация на рисовом китайском Юге имела свою специфику. До пуска Лоянского тракторного завода в 1958 г., в Китае были только импортные тракторы, преимущественно, советские. Однако выясняется, что сельские мастерские в Тяньцзине, Шэньяне, Аньшане, Наньчане и Ухане разработали более 200 разновидностей мотоблоков, пригодных для работы на затопляемых рисовых полях, террасах и традиционных для сельского Китая мелких участках. Большинство указанных разработок не пошли в серийное производство, так как требовали топлива, запчастей и минимальной технической грамотности. Однако некоторые модели, как сообщает Ф. Скрэнтон, производятся и используются в Китае по сей день. Стандартными стали и лицензионные копии советских тракторов «Лоян-54» и «Лоян-75», у которых 90% деталей были взаимозаменяемыми. Однако большой «Лоян» стоил около 20 000 юаней (12 000 долларов США), а производимый в Наньчане мотоблок «№7» всего 3500 юаней (1400 долларов), при том, что был пригоден как для сухих, так и поливных полей. На всекитайском совещании по сельскому хозяйству 1962 г. мотоблок активно пропагандировался и его чертежи и спецификации активно рассылались по уездным мастерским, в результате опытное производство было до 1964 г. налажено в Шанхае, Шэньяне, Ухане, Фучжоу и Чанчжоу. Широко применялась и кооперация, когда один завод поставлял дизели, второй – шасси и производил сборку. Мотоблок №7 был пригоден для плуга, культиваторов, рытья канав, молотьбы и работы водоподъёмных насосов. Одна из шанхайских производственных бригад опытным путём установила, что один мотоблок №7 сэкономил 3000 человеко-дней ручного труда за один только летне-осенний сезон. Эксплуатационные расходы на 1 му (666 кв. м.) были сопоставимы с содержанием упряжки тягловых животных, однако при должном техническом обслуживании мотоблок обладал большей производительностью. Деревенские молодые люди учились управлению мотоблоком примерно за месяц, а через год практики были способны обеспечить техническое обслуживание и ремонт. В массовое производство мотоблок пошёл в 1964 г., и был достаточно прост для небольших провинциальных заводов и мастерских. Всего за восемь месяцев 1965 г. выпуск мотоблока данной модели увеличился пять с половиной раз. В том же году в КНР имелось 130 000 тракторов, из которых примерно 40 тысяч принадлежали народным коммунам, 80 тысяч обслуживали производственные бригады на базе МТС (машинно-тракторных станций), заимствованных из советского опыта. Прочие 10 000 машин числились за разнообразными организациями, включая кооперативы, научно-исследовательские институты, и так далее. Это позволяло механизировать обработку примерно 10% пахотных земель в стране (p. 178–179).

Подобного рода примеры можно цитировать десятками страниц. Мы надеемся, что читатели составили представление о ёмком содержании и фундаментальных выводах, сделанных Ф. Скрэнтоном. Разумеется, мы отдаём себе отчет, что в некотором смысле эта книга для современной синологии США уникальна, лишний раз доказывая, что у старой школы «есть порох в пороховницах». Для российского читателя монография также содержит массу полезного. В первую очередь, это лишнее напоминание о том, что безосновательно отвергаемый в течение двух десятков лет советский опыт и гигантский фонд монографических исследований и переводов по аналогичной тематике практически не востребован, и ждёт молодых исследователей. Оцифровка документов и малотиражных периодических изданий тем более облегчает работу исследователя, которому мешают как политические, так и всевозможные иные факторы, вспомним, хотя бы, до конца не преодолённую короновирусную эпидемию. Не менее поучительно и то, что следует безэмоционально подходить к тем реалиям прошлого, которые для современников могли быть травмой и трагедией (наследие Культурной революции в современном Китае вызывает не меньшие страсти, чем для нас общее советское прошлое). Для людей прошлого – это реальность, которую изменить было невозможно, но в которой приходилось жить и продолжать передачу собственного уникального опыта следующим поколениям. Между тем «в скучных разговорах о людях прошлого сокрыты тайны их великих свершений». Уверенно двигаться в будущее можно, только владея историческим опытом и от простого припоминания переходя к пониманию.