Влияние китайско-японской войны 1894-1895 гг. на формирование образа Китая в России

Как отмечает китайский специалист Сунь Чжинцин: «период китайско-японской войны стал важным моментом для определения своих позиции в русской печати. Крах китайских прогрессистов в войне с Японией развеял миф о «китайском прогрессе», о чем много говорилось в русской печати до китайско-японской войны, что подтвердило мнение о неподвижности Китая. С тех пор в русской печати стала появляться такая лексика, как «новый восточный вопрос», «общая европейская опека над Китаем», «раздел Китая между державами», «раздел на сферы влиянии » и другие» [Сунь. 2004. С. 11.]. Неудивительно, что именно годы китайско-японской войны Китай стал постоянным героем разнообразных сатирических политических журналов с карикатурными изображениями. Этот жанр пришел в Россию из Западной Европы в 60-х гг. XIX века и стремительно завоевал популярность у читателей. Наиболее часто сюжеты, связанные с восточным направлением российской внешней политики, встречаются в журнале демократической направленности «Будильник», издание которого началось в 1865 г. в Петербурге и переместилось в Москву в 1873 г., где продолжалось вплоть до 1917 г., а также в сатирическом журнале либерального направления «Стрекоза», выходившем в Петербурге с 1875 по 1908 г. Китайско-японская воина упоминается практически в каждом номере этих еженедельников - в разделах, посвященных политике и международным отношениям. Именно с середины 90-х гг. XIX столетия на страницах этих и иных журналов и брошюр стали формироваться совершенно новые визуальные образы восточных соседей России, закрепившиеся в сознании большого количества обывателей европейской части страны, благодаря своей злободневности и высокой популярности подобных издании.

Результаты
Уже в 1894 г. русские газеты и журналы начали публиковать заметки и карикатурные изображения, посвященные китайско-японскому конфликту. Если обратиться к этим карикатурам, то становится очевидным, что русская пресса изначально крайне скептически относилась к военным действиям сторон. Противостояние Китая с Японией расценивалось как борьба «азиатских государств, которые далеко еще не перешагнули за порог европейской цивилизации» [Новое слово. № 9. СПб, 1894. С. 359.]. В печатных изданиях тех лет часто встречается мнение о том, что как Китай, так и Япония до начала данного конфликта «долго спали сном непробудным, долго держались вдали от европейской культуры» [Там же. С. 360.]. Под сомнение ставились и методы ведения военных действий. Утверждалось, например, что Китай «помнит свою вековую систему запугивания врага, хотя бы уродливыми масками своих воинов и страшными драконами своих знамен» [Там же. С. 360.]. Что касается Кореи, из-за которой разгорелось военное противостояние Китая с Японией, то корейцев русские политические сатирики называли «теми же китайцами с одной оговоркой: корейцы – самые глупые, самые отсталые и самые жалкие из всех китайцев» [Стрекоза №34. СПб, 1894. С. 7.].

Герои подобных карикатурных издании - и Китай, и Япония, и Корея - изображались в край не неприглядном виде: чаще всего это были люди в традиционных восточных нарядах, с несимпатичными чертами лица, которые не могут даже сообразить, каким образом использовать оружие европейского образца и переходят на драку с использованием любых подручных средств – от чайника до элементов собственной прически (См. рис. 1, 2): Помимо этого, оба прямых участника конфликта, как и Корея, из-за которой он разгорелся, изображены в виде легкой добычи для наблюдающей за их спором и явно превосходящей их в силе Англии (справа в верхнем углу). Эта иллюстрация позволяет говорить об особом внимании русской прессы, как и всеи общественности тех лет, к участию Запада в событиях на Дальнем Востоке.

С развитием военных действии , сопровождавшимся постоянными неудачами китайской армии и флота, внимание к ним со стороны русской прессы становилось все более пристальным. После того, как японцы отрезали Китай от моря популярный у читателей тех лет научно-литературный и политический журнал «Новое слово» заключил: «Блестящая победа японцев при Пинъяне в связи с поражением китайцев в устье Ялу существенно изменила положение дел и заставила обратить внимание на то, в каких условиях будет заключен мир. Россия, при нежелании, чтобы японцы утвердились в Корее, также не может относиться равнодушно к этим перипетиям дальней борьбы соседей» [Новое слово. № 10. СПб, 1894. С. 359-360.].

Помимо этого, политические аналитики Российской империи и широкая общественность стали задаваться вопросом: «Когда очень большой китаец превратился в очень маленького азиата, а очень маленький японец – в очень большого европейца?» [Стрекоза № 4. СПб, 1895. С. 4]. Страницы сатирических издании тех лет пестрели край не нелицеприятными высказываниями в адрес участников конфликта: «От частых поражении китайских войск, сын Неба и владыка земли обалдел и с горя пьет запоем чаи . Одного мандарина, проигравшего сражение японцам он недавно собственноручно оттаскал за косу и выколотил из мандарина бамбуком всю пыль. … По случаю победы над китайцами, во всей Японии идет ликование. Микадо с радости танцует ежедневно с женой канкан и мурлычет себе под нос французские шансоньетки из репертуара Кортезъ, доказывая таким образом полную свою цивилизованность» [Стрекоза № 36. СПб, 1894. С. 3.].

Мы можем видеть, что Китай на карикатурах 1895 г. представлен господином в традиционном наряде, напоминающим одновременно и Ли Хунчжана, и императора Гуансюя, в то время как Япония стала изображаться в виде человека с коротко остриженными волосами в военной форме западного образца, прообразом которому, очевидно, послужил сам император Мэи дзи. Япония наносит Китаю различные оскорбления в виде пинков и отрезания традиционной косы, то есть подвергает его страшному унижению. Однако и этот «европеизированный» господин явно не вызывает симпатии у авторов.

На одном из подобных изображении можно даже видеть, как император Мэйдзи в военной форме с помощью обычных мехов для раздувания пламени в камине сталкивает с постамента, символизирующего Китай, изображенного в виде недвижимой и неспособной к сопротивлению статуи императора Гуансюя. Эта карикатура отлично иллюстрирует, насколько укоренился в российском общественном сознании заимствованный на Западе образ Китая «как царства неподвижности, общества, еще в древности застывшего в своем развитии» [Лукин. 2007. С. 71.], а также намекает на то, что военные средства Японии не так уж разнообразны и современны.