«Слабое звено» Европейского Союза в глобальной политике КНР

Процесс глобализации, масштабная имплементация информационных технологий и развитие межгосударственного сотрудничества стимулируют экономический и социальный прогресс, однако, в то же время влекут за собой новые риски и вызовы. В условиях трансформации современной системы международных отношений, обусловленных турбулентностью и попытками осуществления контроля в контексте меняющегося миропорядка, одним из наиболее актуальных вопросов, представляющих особый интерес среди отечественных и зарубежных исследователей, являются отношения Китайской Народной Республики и Соединённых Штатов Америки.

Китайская Народная Республика и Соединённые Штаты Америки, будучи державами, занимающими первенство в мировой экономике (США – первая экономика мира по номинальному ВВП, КНР – по ВВП по ППС), а также постоянными членами Совета Безопасности Организации Объединённых Наций, с одной стороны, заинтересованы в углублении сотрудничества по вопросам, представляющим взаимный интерес, в рамках двусторонних отношений и партнёрства в международных организациях. С другой стороны, находясь в условиях борьбы за статус ведущей державы не только на региональном, но и на глобальном уровне, китайско-американские отношения демонстрируют тенденцию к возврату биполярной системы международных отношений.

Взаимные претензии китайской и американской сторон во многом обусловлены спорами по вопросам политики КНР по Китайской Республике (Тайвань). Китайская Республика, формально являющаяся одной из 23-х провинций Китайской Народной Республики, что документально закреплено Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 25 октября 1971 года, де-факто являет собой государство [1].

Несмотря на политику «Одного Китая» («Одна страна – две системы»), закреплённую в Шанхайском коммюнике от 1972 г.[2], «Китайско-американском коммюнике об установлении дипломатических отношений от 29 октября 1979 г.»[3] и «Совместном китайско-американском заявлении от 29 октября 1997 г.»[4], а также «Консенсусу 1992 г.»[5], американская сторона, де-юре, признающая остров частью КНР, де-факто выстраивает свои отношения с Китайской Республикой как с государством. Примечательно, что именно США инициировали ротацию между Китайской и Китайской Народной республиками в Организации Объединённых Наций.

Весной 1969 года проводились первые переговоры между госсекретарём США Генри Киссинджером и главой Госсовета КНР Чжоу Эньлаем, направленные на обсуждение дальнейших путей улучшения отношений КНР и США. В 1971 году в Пекине состоялась очередная встреча Генри Киссинджера и председателя Государственного совета КНР Чжоу Эньлая, связанная с обсуждением запланированного визита в Китай Ричарда Никсона, что ознаменовало официальное начало развития китайско-американского диалога (Киссинджер, 2014).

Вашингтон поддержал стремление КНР урегулировать тайваньский вопрос в своих интересах, отметив, что суверенитет над островом является «…нерешенным вопросом, подлежащим международному урегулированию в будущем…» (Киссинджер, 2014). Результатом следования данного курса стало исключение правительства Гоминьдана из ООН и принятие резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 25 октября 1971 года «О восстановлении Китайской Народной Республики во всех её правах и признании её представителей единственным законным представителем Китая»[1]. Таким образом, учитывая возможности США в мировой политике, последние оказали решающее влияние на ООН в пользу коммунистического Китая, учитывая, конечно, и то обстоятельство, что СССР и весь социалистический лагерь не признал Китайскую Республику в качестве субъекта международного права после 1 октября 1949 года. Однако, на сегодняшний день американская сторона подвергает критике действия КНР в тайваньском проливе, а также активно поддерживает процесс распространения идей «декитаизации» острова, активно поставляет различные виды вооружений, имеет своих военных советников и т.п., придерживаясь положений «Закона об отношениях с Тайванем»[6].