Рецензия: Intercultural masquerade: new orientalism, new occidentalism, old exoticism / ed. by regis machart; fred dervin; minghui gao. – heidelberg, n.y., dordrecht, l.: springer-verlag berlin heidelberg, higher education press, 2016.

В содержательном отношении сборник «Intercultural Masquerade» включает 9 эссе, называемых главами, размером около одного печатного листа каждое. В эссе разных авторов рассматриваются самые разнообразные проблемы, в частности, адаптации китайских студентов и ученых в университетах Сингапура и Австралии, положения японо-бразильцев, или политики компании звукозаписи США в отношении этнической музыки Ганы, Эфиопии, Турции и Камбоджи. В общем, проект не остался незамеченным, о чем свидетельствуют, как минимум, две рецензии [4][5].

Первое эссе — Сун Сяньлинь (Университет Западной Австралии) и Грега Маккарти (Университет Аделаиды), посвящено пересмотру концепта «другого» на материале адаптации китайских студентов в университетах Австралии. Авторы приходят к выводу, что студенты-китайцы (из КНР) одновременно воспринимаются и как порождение «другого», и как субъекты рынка образовательных услуг, что, собственно и должно быть пересмотрено. То есть в отношении китайских учащихся следует использовать методы транскультурного общения, что будет способствовать большему уважению к их системе ценностей (Р. 11). Во втором эссе Джейн Джексон (Гонконгский университет) использует опыт конкретного студента-китайца — 20-летнего Гао Линя — для переоценки американской академической мобильности. Следует иметь в виду, что он представляет Гонконгский университет, т.е. не был уроженцем КНР. Несмотря на его желание познать американскую культуру и американский образ жизни (как это описано еще во введении, P. X), Гао преимущественно общался в среде китаи цев и его опыт контактов с американцами довольно ограничен. Более того, этот опыт (особенно в Нью-И орке) приве л его одновременно к негативизму в отношении латиноамериканцев, негров и арабов, так и к необходимости «защищать» Китай в беседах с американцами (P. 27–28). «Открытости» в неолиберальном смысле не получилось, что не отменяет выводов самого Гао Линя, что китайцам следует быть более открытыми западным веяниям, хотя бы для того, чтобы иметь общие темы для разговоров с не-китайцами (P. 29).

Сингапурская тема затронута в третьем эссе, авторства Ян Пэйдуна (Наньянский университет). Здесь исследуется ситуация с учеными КНР, которые приехали в Сингапур по обмену или в рамках совместных проектов. Всего было опрошено 29 специалистов, все — китайскоговорящие, прибывшие в Сингапур по программе «отбора талантов» (P. 37–38). Наиболее интересным выводом, полученным автором, стало то, что кажущееся культурное и цивилизационное единство китайцев Сингапура и КНР не подтвердилось применительно к академической среде, напротив, здесь работал защитный механизм, который препятствовал углублению общения с местным населением. Поскольку в университетской среде Сингапура уже возникли некоторые новые стереотипы и ритуалы, они кажутся приезжим из КНР «глупыми» и «бессмысленными», и этот барьер ничуть не менее непроницаемый, чем между китайцами и европейцами (P. 42–43). В статье молодого исследователя из университета Путра-Малайзия E-Lynn Yeow поднята весьма важная с практической точки зрения проблема — критика восточной системы образования (особенно школьного китайского) и старших школьников во французских СМИ. Здесь удалось вскрыть систему двойных стандартов: с одной стороны, китайские студенты описываются как чрезвычайно усердные и обладающие большим талантом в спорте, музыке и других гуманитарных сферах, с другой стороны, сама система образования Китая подвергается критике за «жесткость» и «ограничение свободы». Впрочем, автор находит и причины: оказывается, что в рейтингах международной программы оценки качества студентов (PISA, в которых оцениваются 15-летние школьники) на первых строчках рейтинга КНР, Южная Корея, и Сингапур, тогда как французские абитуриенты смотрятся довольно скромно. Таким образом, сознательно или бессознательно французские журналисты проводят идею, что восточные азиаты «другие», а их успехи имеют чуть ли не генетическую природу. Французам же не следует с ними конкурировать именно в силу того, что у них другая культура; это не отменяет «сожаления» по адресу китайских подростков, «которым так тяжко жить под прессингом однопартийного режима» (P. 63). Между прочим, на эту тему в 2016 г. исследовательницей была защищена диссертация.

Пятая глава авторства финского исследователя Лари Алтонена (Университет Тампере) в полной мере удовлетворяет заявленной в заглавии «Экзотике». Процитируем начало: «Пару лет назад я купил две виниловые пластинки, выпущенные в 2010 г. Первая именовалась Afro-Beat Airways, и содержала композиции 1970-х в стиле афро-поп и афро-фанк из Западной Африки. Вторая была ремастированной версией Ten Ragas to a Disco Beat, впервые выпущенных в 1982 г. Это была электронная музыка, исполненная на синтезаторе и драм-н-бэи се, но мелодически основанная на рагах — жанре индийской классической музыки» (P. 67–68). Это и стало исходным моментом в изысканиях автора, который, по сути, вводит новый исторический источник — музыкальные сборники на виниле (P. 69). При этом, занимаясь коллекционированием музыки Ганы, Эфиопии, Турции и Камбоджи, Л. Алтонен обратил внимание, что в печатных текстах и аннотациях, сопровождающих издание дисков, используется ориенталистская и неоколониалистская стратегия для привлечения потенциальных покупателей, и выпячивается роль лиц, которые эти записи вновь отыскали, отреставрировали и переиздали, а не создатели музыки как таковые (P. 77–78).

Шестое эссе переносит читателя к проблемам глобализации в литературе, и написано Патришей Фредерик (Университет Севернои Аризоны, Флагстафф). Речь здесь идет о «глобальных крестоносцах» ливанского писателя-христианина Амина Маалуфа, которыи проживает во Франции и печатается на французском языке. Примечательным в его случае является то, что Маалуф оказался способен согласовать свои идентичности — ливанскую и французскую; что и обусловило тему его творчества — примирение Запада и Востока (P. 81–82). Тем не менее, выводы П. Фредерик показались лично нам крайне неопределенными (P. 94).