Эпистолярная летопись отечественного востоковедения (В.Р. Розен, В.В. Бартольд, П.К. Коковцов, В.Ф. Минорский)

Переписка открывается письмом В.В. Бартольда от 12 декабря 1908 г. , в котором ученый делится своими впечатлениями после прочтения полученного от А.Е. Крымского экземпляра нового издания его работы «История Персии, ее литературы и дервишеской теософии».

В следующем письме В.В. Бартольда, от 11 февраля 1909 г., не только содержится продолжение обсуждения «Истории Персии», но и затрагивается более широкая тема, связанная с состоянием отечественной востоковедной науки и образования в начале ХХ в. «Что касается Ваших книг, – пишет В.В. Бартольд, – то я объясняю многие из их недостатков, помимо тех условий, в которых Вам приходится работать, и других причин, еще состоянием нашей науки. Я вполне признаю, что в этом отношении существует своего рода circulus vitiosus (порочный круг. – Авт.): для сколько-нибудь отчетливого представления [o] деталях необходимы, особенно для студентов, общие курсы политической истории, между тем, пока не исследованы детали, невозможно сколько-нибудь ясное представление о целом и внесение причинной связи событий ... Вы пишете, что вследствие излагаемых Вами причин Ваши работы “будут появляться лишь в минимально сносном виде”, а не в том, в каком бы Вы хотели их видеть. Мне кажется, что не только Вы, но и никто другой не в состоянии написать теперь в два-три года (Ваши книги, если не ошибаюсь, пишутся гораздо быстрее) сколько-нибудь сносную книгу под заглавием: “История Персии, ее литературы и дервишеской теософии”. Для этого требуется труд целой жизни; о более высоких ступенях совершенства не приходится и мечтать».

В дальнейшем, в небольшом письме от 12 октября 1913 г., А.Е. Крымский сердечно поздравил В.В. Бартольда с его избранием академиком РАН: «Сегодня прочитал в газете о Вашем избрании в Академию – и от души Вас поздравляю, или вернее – поздравляю Академию с приобретением такой крупной научной силы». И далее делает приписку: «Пользуюсь случаем напомнить Вам, Вы прежде имели по отношению ко мне очень приятную для меня привычку – присылать оттиски всех работ. В последнее время я от Вас ничего не получал ... Буду благодарен, если Вы меня вновь поместите в список тех, кому рассылаете оттиски и труды».

Особенно информативной и актуальной для нашего времени является дошедшая до нас корреспонденция, датируемая 1922 г. Это два письма В.В. Бартольда – от 6 августа и 1 сентября и письмо А.Е. Крымского от 19 августа, значительные по объему и охватывающие многие актуальные научные и общественные вопросы.

Прежде всего в этом блоке мы находим много примечательных сведений о перипетиях в востоковедной науке послереволюционной поры. Так, В.В. Бартольд информирует А.Е. Крымского о кончине ряда коллег: «Об условиях нашей здешней жизни Вы, вероятно, осведомлены, знаете и о наших последних потерях: смерти молодого арабиста И.П. Кузьмина, в котором мы надеялись получить первого русского специалиста по арабской философии, и почти одновременной смерти тюрколога и османиста В.Д. Смирнова (1846–1922) и его молодого ученика П.А. Фалева (1888–1922). На некоторое время – надеюсь, ненадолго – против своей воли пришлось выбыть из нашей среды И.Ю. Крачковскому» . Потрясенный А.Е. Крымский пишет в ответ: «Я с жадностью прочитал Ваши сообщения о жизни петербургских ориенталистов. Смерть Кузьмина, Фалева, Смирнова – все это для меня новость, грустная, жгуче скорбная новость. Жив ли Коковцев? Мне известно было лишь, что скончались Жуковский, Залеман, Тураев, Медников. Нет ли еще жертв смерти? Ужас охватывает при виде этого синодика» . Получив письмо В.В. Бартольда, А.Е. Крымский не сразу осознал, что случилось с И.Ю. Крачковским. Он спрашивает В.В. Бартольда: «Вы пишете: “Пришлось выбыть из нашей среды, против своей воли, И.Ю. Крачковскому”. Что это значит? Где же он?», и в конце письма снова добавляет: «Хотел бы переслать через Вас привет Крачковскому, но из Вашего письма выходит, что его нет в Петербурге. Повторяю свою просьбу, сообщите мне, что сталось с ним» . Пояснения В.В. Бартольда последовали в следующем письме: «Я думал, что Вы поймете “описательное” выражение о Крачковском; теперь Вам и из наших газет, если они доходят до Вас, известно о многочисленных арестах среди ученых; Кр[ачковский] оказался в числе их, хотя, насколько нам известно, всегда был очень далек от политики. До сих пор он не освобожден; в чем его обвиняют и что с ним намерены делать, пока достоверно не известно».