Образ России XVI-XVII вв. в Российской и Корейской историографии

Столкновения на Амуре в историографии известны еще как русско-цинский пограничный конфликт, Осада Албазина или как Албазинская кампания 1652-1685 гг. с участием Московского царства и цинским Китаем на стороне которого принимали участие и корейские войска. Правители Кореи, будучи вассалами цинского Китая, следовали долгу садэ ( 사대, 事大) то есть «служение старшему». В корейской историографии русско-цинский пограничный конфликт описывается как «насон чонболь» (나선정벌, 羅禪征伐), что на русский язык переводится как «усмирение России». Корейцы принимали участие в Албазинской кампании в 1654 и 1658 гг. Как утверждают историки Кореи, участие корейцев в Албазинском сражении принесло победу Цинскому Китаю, а также остановило проникновению русских в Восточную Азию. В работе южнокорейского историка Пак Тхэ Гына (박태근) говорится, что данное мнение поддерживается и китайскими исследователями. В своей работе «Военный поход на Амур корейской армии и Русское царство» (조선군의 흑룡강 출병과 러시아) он, цитируя китайских исследователей-историков, говорит, что: «В настоящее время в историографии Китая собрано много письменных источников. Высоко оценивая значение второго сражения генерала Син Ю на Амуре они приходят в выводу , что «… Жители китайского и корейского государств, укрепляя дружбу через кровь, смогли остановить вторжение иностранного захватчика, что украсило страницу историю дружбы двумя странами» (중국 학계에서도 근자에 많은 논저가 쏟아져 나와 신유장군의 제2차 흑룡강 출병 의의를 높이 평가하면서… “중국과 조선의 군민은 선혈로써 전우애를 굳게 다지면서 중국과 조선이 외래 침략자를 반대하는 전통적인 우호사에 다시 한번 빛나는 한 페이지를 장식했던 것이다.”라고 결론짓고 있다). Российские исследователи придерживаются другой точки зрения касательно утверждения о приостановлении продвижения русских в Восточную Азию. Во-первых, все еще население Приамурья оставалось в русском подданстве и не было прекращено поступление ясака в 50-60 гг. XVII в. Во-вторых, основание в 1654 г. Иркутска открыло байкальский путь на Амур, после чего последовал массовый прилив русского населения в Даурию. В-третьих, когда речь идет об участии корейских стрелков в Албазинском сражении, то здесь следует принять во внимание тот факт, что не было осознанного противодействия корейцев надвигающейся «русской угрозе». О том, что в ходе сражения корейские отряды столкнулись с русскими казаками, не знали и в самой Корее и, следовательно, говорить о каком-то сознательном участии корейцев в «русских походах» с целью «усмирения» и продвижения русских в Восточную Азии говорить не приходиться. Вот что пишет южнокорейский историк Пак Тхэ Гын об отношении корейцев к русским, которые принимали участие в данном сражении: «Несомненно царская Россия не нападала напрямую на корейское государство, а Корея не испытывала чувство ненависти по отношению к Русскому царству. Даже генерал Син Ю, который сам лично принимал участие в данном сражение не испытывал ненависти к русским, скорее даже наоборот, он симпатизировал им» (하기야 러시아가 조선을 직접 침략한 것은 아니므로, 조선은 러시아에 대하여 조금도 증오감을 갖지 않았다. 직접 전투했던 신유장군마저도 러시아인을 증오하는 일 없이 오히려 그들이 지니고 있는 좋은 점을 찬양했던 것이다).

Т.М. Симбирцева в своей работе «Пребывание в Корее экспедиции адмирала Путятина (1854) и некоторые ее оценки в южнокорейской историографии» сравнивает доводы корейских ученых с мнением русских по данному вопросу, при этом как Т.М. Симбирцева отмечает, что и русские ученые и корейские использует в основном одни и те же материалы. В своей работе она пишет: «Пак Тхэ Гын неоднократно ссылается на книги Э. Я. Файнберг и А. Л. Нарочницкого, старательно выбирая из них факты, которые необходимы, по его мнению, для доказательства русских экспансионистских устремлений. Когда требуемые факты отсутствуют, корейский автор создает их сам, понимая, что уточнить ссылку на выпущенную 40 лет назад русскую книгу корейскому читателю не под силу». В качестве примера можно рассмотреть, например, задачи, которые по мнению Пак Тхэ Гына были поставлены перед адмиралом Е. Путятином. Пак Тхэ Гын пишет, что адмирал Путятин должен был добиться права торговли в пяти портах, которые открыты для Китая, а также другим западным государствам. Также, должен был открыть японские порты. И наконец, от Е. Путятина требовалось вступить в диалог с другими дальневосточными странами, например, с Кореей.